Когда в 1988 году реабилитировали осуждённых по делу «правоцентристского блока», Ягода остался  единственным, по поводу которого прокуратура протест не выносила. Получается, что он в одиночку отравил Менжинского, Куйбышева, который на самом деле умер от сердечного приступа, спровоцированного многолетним злоупотреблением спиртным, организовал убийство Кирова, уморил Максима Пешкова.. К сожалению, российская юстиция до сих пор не усвоила той элементарной истины, что если даже заведомый преступник когда-то был наказан за вымышленные преступления, то над ним остаётся только Божий суд, а не несправедливый приговор, если мы живём в правовом государстве, должен быть отменён.

26 сентября 1936 года на заседании Совнаркома был назначен новый нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов, до того работавшему в орготделе ЦК. По большому счёту, любителя прекрасного пола сменил гомосексуалист: позднее Ежов сам признался в принадлежности к секс-мньшинствам. Кто из партийных руководителей двигал Ежова наверх, неясно до сих пор. Это мог быть Иван Михайлович Москвин, возглавлявший орграспредотдел ЦК(его помощником Ежов стал в июле 1927 года, а уже в ноябре- заместителем),Лазарь Моисеевич Каганович, секретарь ЦК или даже сам Сталин. Москвин говорил о Ежове:» Я не знаю более идеального работника. Вернее, не работника, а исполнителя. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: не умеет останавливаться… Перечисленные качества Ежова Сталину особенно пригодились в эпоху Большого террора. Удалось и вовремя остановить Николая Ивановича – с помощью Берии. С декабря 1929 года по ноябрь 1930 года, в самый разгар раскулачивания, Ежов –заместитель наркома земледелия. В это время сотни тысяч крестьянских семей выселялись из родных мест. Сотни и тысячи крестьян, с оружием в руках защищавшие свою землю, объявлялись бандитами и расстреливались без суда и следствия. Николай Иванович получает хороший опыт, который очень пригодился ему на посту, который на посту главы НКВД. Видно, Ежов снова проявил себя ревностным исполнителем, ибо после Наркомата земледелия Сталин сразу же сделал его заведующим распределительным отделом ЦК, через который проходили все ответственные назначения. В 1933 году Николая Ивановича ввели в Центральную комиссию по чистке партии. Другого исполнителя программы Великой чистки Стали нашёл бы без труда. В 1930 году, когда Надежда Мандельштам наблюдала чету Ежовых в Сухуми, первый брак Николая Ивановича уже трещал по швам. Возможно, Антонине Алексеевне  пришлась не по душе нестандартная сексуальная ориентация. Позднее на следствии Ежов признался, что с 15-летнего возраста имел половые связи как с женщинами, так и с мужчинами. Звёздный час наступил для Ежова после выстрела в Смольном. Николай Иванович фактически руководил расследованием убийства Кирова, поскольку глава НКВД Ягода не слишком ревностно выполнял указание Сталина искать соучастников преступления среди сторонников Троцкого и Зиновьева. Установление непосредственного контроля партии над НКВД понадобилось для начала террора. В награду за усердие Ежов становится в 1935 году секретарём ЦК, курирующим НКВД и административные органы, и председателем Комиссии партийного контроля. Он руководит проведением партийной чистки. Ежов докладывал, что на начало декабря 1935 года в связи с исключением из партии арестовано более 15 тысяч «врагов народа» и раскрыто «свыше ста вражеских организаций и групп». Он предупредил, что «среди исключённых из партии остались враги, всё ещё не привлечённые к судебной ответственности». Фактически Ежов уже исполнял функции главы карательного ведомства. Работа Ежова по организации открытых политических процессов и проведение кампании террора сильно облегчалась тем, что приходилось иметь дело, в сущности, с морально сломленными людьми, физическая ликвидация которых становилась лишь чисто технической проблемой. Пятаков и Радек, Каменев и Зиновьев, Бухарин и Рыков, равно как сотни и тысячи других оппозиционеров, сломались не на процессах или после ареста в 1936-1938 годах, а ещё тогда, когда публично покаялись в конце 20-х – начале 30-х и заявили о верности генеральной линии партии и лично её вождю товарищу Сталину. С тех пор у них была одна задача: уцелеть, но генсек вовсе не собирался оставлять троцкистов и бухаринцев в живых. Сами же процессы цеплялись друг за друга как звенья одной цепи. На процессе по делу «троцкистско-зиновьевского террористического центра» были названы участники «параллельного троцкистского центра» -Радек, Пятаков, Сокольников, Серебряков и др. В январе 1937-го на процессе по делу «параллельного центра» подсудимые опять назвали Рыкова и Бухарина, заодно и Тухачевского, равно как и планы военного переворота. Вот уже готов материал и для дела о «военно-фашистском заговоре». В свою очередь, Тухачевскому, Уборевичу, Якиру и их товарищам, прежде чем расстрелять в июне 1937-го, следователи диктуют показания на группу Бухарина. В результате появляются материалы для самой яркой постановки – процесса по делу «правотроцкистского блока», настоящего драматического шедевра, написанного Сталиным и исполненного Ежовым, Вышинским и следователями НКВД. Дальше пустота. Ни одного видного оппозиционного лидера на свободе в СССР не осталось. Открытые процессы не нужны, как не нужен больше и их главный исполнитель - Ежов. Но Николай Иванович, занимает кабинет Ягоды, вовсе не предвидел трагического финала. После того как Ягоду обвинили в попустительстве троцкистам, Ежов 26 сентября 1936 года занял пост наркома внутренних дел. Многие старые большевики наивно полагали, что с его приходом начнётся восстановление контроля партии над НКВД и прекращение репрессий против коммунистов. А.М. Ларина свидетельствует, что Бухарин относился к Ежову «очень хорошо». Он считал его человеком честным и преданным партии искренне…Назначение Ежова на место Ягоды Н.И. был искренне рад. «Он  не пойдёт на фальсификацию», - наивно верил Бухарин…» Ошибались не только старые большевики, но и аккредитованные в Москве дипломаты. Английский посол сообщал в Лондон: «Ежов очень сильная фигура и, что очень важно, партийный деятель, а не чекист. Скорее всего, он станет приемником Сталина,  у него большие перспективы… Сталин дал Ежову НКВД, чтобы уменьшить власть этой кошмарной организации. Поэтому назначение Ежова следует приветствовать». Но Иосиф Виссарионович имел совсем иное мнение о свойствах характера и будущем Ежова, чей жизненный путь вскоре должен был завершиться. Сталин, безусловно, не считал Николая Ивановича сильной личностью, потому и доверил ему «карающий меч партии» в тот момент, когда на расправу чекистам начали конвейером поступать сперва прежние, а потом и действующие  большевистские вожди. Тут генсеку требовался абсолютно преданный исполнитель, лишённый амбиций и не подверженный политическим влияниям как со стороны бывших оппозиционеров, так и со стороны людей, близких к Сталину. Великую чистку следовало завершить быстро, а затем, чтобы успокоить уцелевшую старую и выдвинутую во власть новую номенклатуру, тихо избавиться от исполнителя, свалить на него, хотя бы на уровне слухов, ответственность за «перегибы». Своим заместителем Ежов попросил назначить М.П. Фриновского, ранее  возглавлявшего войска НКВД. Его выдвижение не было случайным. На оперативной работе Ежову приходилось оставлять тех, кто служил при Ягоде, преданных людей среди кадровых чекистов он почти не имел. Это позволило Сталину без труда сместить Николая Ивановича в тот момент, когда его миссия по истреблению «врагов народа» была завершена. При Ежове пышным цветом расцвели внесудебные органы – Особое совещание, всевозможные «двойки» и «тройки», приговаривавшие арестованных к высшей мере наказания заочно, списком. Только в один июньский день 1937 года нарком внутренних дел представил список из 3170 политических заключённых, предназначенных к расстрелу. И список тут же был утверждён Сталиным, Молотовым и Кагановичем. 2 июля 1937 года Политбюро направило обкомам и крайкомам и ЦК национальных компартий шифрограмму, требовавшую взять на учёт «всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но всё же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД». Дальше – больше. Устанавливались разнарядки: сколько «врагов народа» за данный период времени должно разоблачить то или иное территориальное управление НКВД. Например, 30 июля 1937-го Политбюро утвердило оперативный приказ НКВД « Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Под «другими» понимали прежде всего троцкистов и прочих участников внутрипартийных оппозиций. По этому приказу предписывалось арестовать до конца года 259450 «антисоветских элементов» и 72950 из  них расстрелять. При этом местные руководители могли и сами запрашивать из центра дополнительные лимиты на репрессии. А с февраля по август 1938 года Политбюро утвердило разнарядки на аресты ещё 90 тысяч «политических». В состав «троек» входили глава местного НКВД, секретарь парторганизации и прокурор, что символизировало единство партийных и карательных органов, которые вместе вершили одно преступное дело. Чтобы легче было добиваться от «врагов народа» признательных показаний, людям Ежова официально разрешили применять физические пытки. 10 января 1939 года Сталин разослал в обкомы шифрограмму, где объяснял, что «применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)… ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношениях явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод». Строго говоря, пытки применяли и до 1937 года. Чем, как не пыткой, было лишение сна в ходе конвейерных допросов, длившихся порой по несколько суток. Следователи через 10-12 часов сменялись, а подсудимый оставался в кабинете и был лишён возможности вздремнуть хотя бы пару минут. Часто подследственных заставляли часами стоять в полной неподвижности, помещали в холодный карцер на хлеб и воду. Но прямого рукоприкладства, по крайней мере формально, не допускалось. Теперь же официально дозволили бить подследственных. И били, да ещё как. Кулаками и ногами, ремнями и резиновыми дубинками. Вот пытка электрошоком как-то не прижилась. Может быть, из-за того, что электричество и электротехника были ещё дефицитом? Зато по части избиений людям с Лубянки не было равных. Правда, резиновых дубинок, которые закупались за границей, не хватало. Они оставались привилегией столичных чекистов, тогда  как в провинции больше полагались на кулак, в крайнем случае – на ремень. И ещё изобрели оригинальный метод – «пятый угол». По углам комнаты стоят четыре сотрудника в кованных сапогах и избивают находящегося в центре подследственного или заключённого. Несчастный пытается спрятаться – ищет пятый угол, которого нет. Результаты чекистского искусства испытал на себе, в частности, маршал В.К. Блюхер которого забили до смерти буквально в последние дни пребывания Ежова на посту наркома внутренних дел. По свидетельству одного из бывших следователей НКВД, когда 5 или 6 ноября 1938 года он впервые увидел маршала, то «сразу  же был обратил внимание на то, что Блюхер накануне был сильно избит, ибо всё лицо у него представляло собой сплошной синяк и было распухшим». Всего в 1937 -1938 годах были приговорены к расстрелу по политическим обвинениям 618692 человека, из них 631897 –внесудебными «тройками». Даже некоторых соратников Ежова брала оторопь от масштаба репрессий. Фриновский рассказывал супругам Мироновым-Король о примечательной беседе со Сталиным: «Как-то вызвал он меня», «Ну –говорит,- как дела?» А я набрался смелости и отвечаю: «Всё хорошо, Иосиф Виссарионович, только не слишком ли много крови?». Сталин усмехнулся, подошёл ко мне, двумя пальцами толкнул в плечо: «Ничего, партия всё возьмёт на себя…» Но ни генсек, ни партия, разумеется, никакой ответственности на себя не взяли, предпочтя свалить её на Ягоду и Ежова, Абакумова и Берию. В январе 1937 года Ежову присваивают звание генерального комиссара государственной безопасности, а 16 июля город Сулимово Орджоникидзевского края переименовывают в Ежово-Черкесск. На следующий день Ежова награждают орденом Ленина « за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий». Эта стандартная формулировка подразумевает заслуги Николая Ивановича в развёртывании массовых репрессий, подготовке фальсифицированных следственных дел и политических процессов. В 30-е годы и особенно в эпоху Большого террора в стране небывалого размаха достиг культ работников НКВД. Театры один за другим ставили пьесы о том, как героические чекисты «перековывают» в лагерях и на стройках пятилеток вчерашних уголовников, кулаков, «вредителей». После окончания последнего открытого политического процесса –над «правоцентристским блоком» - крупных деятелей оппозиции на воле не осталось, Ещё несколько месяцев должно было уйти на завершение изъятия на местах последних «антисоветских элементов», а потом чистку следовало постепенно сворачивать. Ежов стал для Сталина ненужной игрушкой. Мавру предстояло уйти. СТАЛИН готовил «преданному другу» путь в небытие. 8 апреля 1938 года Ежова по совместительству назначили наркомом водного транспорта. В этот наркомат вскоре были перемещены его люди из числа высокопоставленных чинов НКВД, а одним из заместителей сделали попавшего в опалу Евдокимова. Для очередного политического процесса готовилась связка «заговорщиков» -Николай Иванович и Ефим Георгиевич. Николай Иванович пока оставался машинистом наркомвнудельского поезда, но из поезда уже вовсю выбрасывали пассажиров. По указанию партийных органов чекисты арестовывали своих руководителей. 14 апреля 1938 года взяли начальника Главного управления пограничной и внутренней охраны Э.Э. Крафта, а26 апреля – начальника 3-го(секретно-политического) управления НКВД И.М. Леплевского. Через два дня настал черед заместителя наркома Л.М. Заковского. В июне сбежал к японцам Начальник Дальневосточного управления внутренних дел Г.С. Люшков. Случай с Люшковым послужил предлогом для назначения в августе Берии первым заместителем наркома внутренних дел. 14 ноября 1938 года перешел на нелегальное положение, инсценировав самоубийство, нарком внутренних дел Украины А.И. Успенский. Сталин подозревал, что Ежов предупредил его о предстоящем аресте. Разыскали Александра Ивановича уже при Берии, в апреле 1939 года, а расстреляли на неделю раньше, чем Ежова. 8сентября1939 года Фриновский был назначен наркомом Военно-Морского флота, а 29 сентября в ведение Берии перешло Главное управление государственной безопасности. К началу октября Ежов практически утратил контроль над основными структурами Наркомата внутренних дел.17 ноября 1938 года появилось постановление Совнаркома и ЦК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведение следствия». Теперь арестовывать можно было только по постановлению суда или санкции прокурора. Ликвидировались внесудебные органы – «тройки» и «двойки»,а дела, находившиеся у них в производстве, передавались судам или Особому совещанию при НКВД СССР. Постановление от 17 ноября означало сигнал к прекращению чистки и предрешало замену Ежова Берией. 19 ноября Политбюро обсудило донос на Ежова. 23 ноября вечером Николай Иванович подал Сталину заявление об отставке, где признавал все допущенные ошибки. На следующий день он был уволен из НКВД с щадящей формулировкой – «по состоянию здоровья», но с оставлением во главе Наркомвода и КПК, а также секретарём ЦК. Предчувствия близкий конец, Ежов начал особенно сильно пить. По утверждению Н.С. Хрущёва, к концу жизни Николай Иванович стал законченным наркоманом. 10 января 1939 года Николай Иванович заработал выговор за манкирование ( по причине запоев) своими обязанностями в Наркомводе. Ежова арестовали 10 апреля 1939 года, Этому предшествовало постановление СНК от 27 марта « О неудовлетворительной работе водного транспорта», а 9 апреля Наркомвод был разделён на наркоматы морского и речного флота, в руководстве которых Николаю Ивановичу места не нашлось.  11 июня 1939 года начальник Следственной части НКВД комиссар госбезопасности 3-го ранга Б.З. Кобулов утвердил составленное следователем старшим лейтенантом госбезопасности В.Т. Сергиенко постановление о привлечении бывшего наркома внутренних дел к уголовной ответственности. На суде Ежов Заявил:- Я почистил 14 тысяч чекистов(в действительности в 1937-1938 годах было арестовано 11407 чекистов). Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил». 3 февраля 1940 года на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР подсудимый Николай Иванович Ежов был признан виновным по всем пунктам предъявленного обвинения и приговорён к высшей мере наказания – расстрелу. Расстреляли Ежова 4 февраля 1940 года.  Ежова погубила его совершенно невероятная исполнительность и аккуратность, равно как и искренняя преданность вождю. Лучшего исполнителя программы Великой чистки Сталину было не найти. Отказаться от назначения Николай Иванович не мог – за несогласие выполнить ответственное партийное поручение Сталин бы крепко наказал, так же как Ягоду. Да Ежов и не думал отказываться. Наоборот, с энтузиазмом выводил на чистую воду «врагов народа».